Ивановский производитель высокоточной медицинской техники «Нейрософт» — не очень крупная компания в масштабах страны. Но она хорошо известна не только в России, но и в мире: приборы производства «Нейрософт» (магнитные стимуляторы, электроэнцефалографы, электромиографы и многое другое) работают почти в 100 странах. А еще здесь удивительная корпоративная атмосфера в духе «физики шутят» — она больше похожа на ранний КВН, чем на обычную офисную рутину.
За 27 лет своего существования «Нейрософт» благополучно пережила череду экономических кризисов, нарастила продажи до почти 1 млрд руб. в год (прогноз на 2019 г.) и превратилась в одного из крупнейших экспортеров России в несырьевом секторе.
Но эту почти идеальную «историю успеха» подтачивает малозаметный снаружи фактор. В стране уже давно дефицит квалифицированных инженеров, а скоро их будет катастрофически мало, говорит президент и сооснователь «Нейрософт» Алексей Шубин. В быстро развивающейся компании острая нехватка качественных специалистов, их ищут уже по всей стране. О том, что проблему необходимо решать с «головы» — восстановления достойного уровня преподавания — Шубин рассказывает в интервью «Ивановской газете».
- Привычно думать, что отечественная инженерно-техническая школа еще с советских пор одна из самых сильных в мире. Выпускники технических вузов с постсоветского пространства востребованы в транснациональных корпорациях, программисты выигрывают международные соревнования, школьники занимают призовые места на математических олимпиадах. Почему вдруг кризис?
- Наша техническая школа действительно была когда-то такой, но сейчас качество вузовской подготовки стремительно падает и квалификация выпускников оставляет желать лучшего. Этот регресс мы наблюдаем уже в течение многих лет — качество новоиспеченных инженеров заметно ниже, чем было до 1990 годов. Основная проблема —старение преподавательского состава. К примеру, сейчас в ивановских вузах средний возраст преподавателей технических специальностей приближается к 60 годам. А скоро вообще некому будет готовить будущих инженеров и программистов. В эту профессию молодые люди не идут: зарплаты преподавательского состава совершенно неконкурентны. Выпускники специальности «Электроника» ИГЭУ (Ивановский государственный энергетический университет, прим. «ИГ») по окончании могут рассчитывать на зарплату от 60 000 руб. в месяц. Причем спрос на инженеров выше предложения. А зарплата доцента, к. т. н. – 24 000 руб. в месяц, профессора, д. т. н. – 40 000! С такой зарплатой, как в наших в вузах, и врагов России не надо! Престиж профессии - около нуля.
Не так давно губернатор Ивановской области Станислав Сергеевич Воскресенский задал мне вопрос: «Что нужно сделать, чтобы у нас появилось десять «Нейрософт»?». Тогда у меня не было четкого ответа, а сейчас я понимаю, что уже ничего не сделать.
Когда 27 лет назад создавался «Нейрософт», мы — его основатели — были выпускниками хороших, сильных вузов, мы были отличниками с высококлассной подготовкой и могли сделать буквально что угодно. Сейчас специалисты такого уровня уже не выпускаются.
Знаете, ведь совершенно справедливо говорится: «Уничтожение любой нации не требует атомных бомб или использования ракет дальнего радиуса действия. Требуется только снижение качества образования и разрешение обмана учащимися на экзаменах. Пациенты умирают от рук таких врачей. Здания разрушаются от рук таких инженеров. Деньги теряются от рук таких экономистов и бухгалтеров. Справедливость утрачивается в руках таких юристов и судей. Крах образования — это крах нации».
Чтобы хоть как-то остановить деградацию образовательной системы, нужна долгосрочная стратегия и целый комплекс мер. И одной из самых важных и первоочередных, я считаю, должно быть повышение зарплат преподавательского состава минимум в три раза.
Острый дефицит специалистов - главная проблема современных предприятий.
- Вы говорите о дефиците качественных технических специалистов и о падении престижа профессии. А как же выпускники таких известных вузов, как МФТИ, МИФИ и других? В эти вузы каждый год очень высокий конкурс, это образование по-прежнему очень ценится…
- Всё так, но такого количества выпускников совершенно не достаточно. Более того, почти все они со второго или третьего курса уже практически трудоустроены. За них сражаются отечественные ИТ компании, вроде «Яндекса», иностранные. Многие студенты изначально настроены на работу за границей. С некоторых пор молодых инженеров активно заманивают на очень высокие зарплаты предприятия «Ростеха». Нам сложно конкурировать с их финансированием, хотя наша компания успешна и динамично развивается. К тому же, такой высокий спрос на инженерные кадры приводит к «перегреву» среднерыночных зарплат, но никак не к росту качества образования.
- О каких суммах идет речь?
- В «Нейрософт» зарплата специалистов инженерных специальностей в среднем около 100 000 руб. в месяц. Есть еще премии, например орден «Святого Пузика-великомученика». Размер этой премии $2 000, она выдается раз в год за серьезные достижения в работе. Специалисты такого же уровня и на схожих позициях где-нибудь в Москве могут зарабатывать и 200 000-300 000 руб. в месяц. Но обратите внимание на разницу между оплатой труда инженеров и их преподавателей в вузах.
- Сколько сейчас сотрудников «Нейрософт»?
- Около 270 человек.
- Вы же можете сами «выращивать» специалистов, оплачивать обучение талантливых студентов и потом принимать к себе на работу?
- Сейчас уже речь идет о том, чтобы искать талантливых школьников, тех кто участвует в олимпиадах, и «выращивать» их уже со школьной скамьи. Пока мы только вынашиваем такие планы, но уже понятно, что в лучшем случае сможем получить таким образом одного-двух будущих сотрудников в год.
- Чем вы удерживаете своих сотрудников? Москва с ее высокими зарплатами близко, много ли от вас уходит специалистов?
- У нас состав сотрудников меняется скорее за счет расширения и прихода новых. От нас практически не уходят — большинство работников «Нейрософт» работают здесь много лет, если даже не десятилетия.
Далеко не все хотят менять место жительства и отнюдь не всё в жизни определяют деньги. В корпоративной культуре «Нейрософт» заложено много стимулирующих элементов нематериального характера. Мы строим бизнес, в котором у сотрудников есть возможности для самореализации, проявления лидерских качеств, решения сложных и амбициозных задач, возможность быть счастливыми, наконец. Они знают также, что заняты важным и благородным делом — создают технику, помогающую людям быть здоровыми. Это тоже сильно мотивирует.
У каждой детали будущего прибора - своя ячейка.
- А за счет чего вы конкурируете с другими производителями медицинской техники? Особенно за границей?
- Во-первых. У нас истинно европейский уровень аппаратуры. А качество программного обеспечения, в частности уровень автоматизации анализа сложных медицинских сигналов, часто выше, чем у мировых конкурентов.
Приведу характерный пример. Ведущий инженер нашей компании Михаил Брониславович Бабаев является автором программы по исследованию нервно-мышечной передачи, признанной ведущими учеными лучшей в мире. Электромиографы производства компании «Нейрософт», снабженные этой программой, успешно конкурируют с ведущими мировыми брендами и продаются в десятках стран мира, в том числе в Бразилии, Китае, США, Франции, ФРГ, Турции.
Достоинства электромиографов «Нейрософт» неоднократно отмечались мировыми светилами в области нейрофизиологии, такими как профессор Эрик Столберг (Швеция), Джун Кимура (Япония-США), Джозеф Жабр (США) и другими.
Во-вторых. Мы не такие «жадные», как наши западные конкуренты. Дилеры во всем мире очень неплохо зарабатывают на перепродаже и обслуживании нашего оборудования. У приборов «Нейрософт» весьма привлекательное соотношение стоимости и качества.
В-третьих, и это главное: наша особая российская человечность в общении и решении деловых вопросов очень даже ценится нашими партнерами во всём мире.
Сотрудник "Нейрософт" демонстрирует действие магнитного стимулятора.
- Какие основные показатели у «Нейрософт» были в 2018 году по выручке, рентабельности ? Последние данные, опубликованные в открытых источниках, есть только за 2015 год. Какие прогнозы на 2019-й?
- Объем продаж за 2018 год 834 млн руб., рентабельность 35%. За девять месяцев 2019 года мы заработали 700 млн руб. (за аналогичный период 2018 года было 515 млн руб.) В 2019 году ожидаем рост продаж за рубежом до 10-15% и в России до 20%.
- Как изменилась география продаж за последнее время? Сколько сейчас приходится на экспорт? В каких странах наибольшие продажи?
- По результатам 2018 года экспортные продажи составили чуть выше 50%, почти столько же продается в России. Такой баланс существует уже несколько лет. Сейчас точки роста в мире смещаются с традиционных рынков: Германия, Франция, Италия в сторону развивающихся стран: Китай, Индия, Бразилия, Ближний Восток.
Чтобы продавать медицинскую технику в каком-то регионе, необходимо получить разрешение местных властей. Как правило, это местное министерство здравоохранения или его аналог. Это дорогой и долгий процесс, он может тянуться по нескольку лет. В настоящее время мы работаем над получением разрешения в Тайване, Сербии, Хорватии, на Филиппинах.
«Нейрософт» за 27 лет жизни продала технику в 92 страны мира. Конечно, где-нибудь в Ботсване работают всего два-четыре наших прибора. Но есть страны - Бразилия, Индия, Турция, — где счет уже перевалил за тысячу. Всего же на страны Евросоюза, США, Китай, Бразилию и Индию приходится около 80% нашего экспорта.
Флажками на карте мира в "Нейрософт" отмечают свое присутствие.
- Какие новые рынки вы считаете наиболее перспективными и почему?
- Китай, США и Индия — потому что это крупнейшие экономики мира. Ближний Восток — потому что там происходит быстрая европеизация жизни и в том числе здравоохранения.
- У вас все производство сосредоточено здесь, в Иванове? Не выгоднее ли разместить его в Китае?
- В Китае действуют законодательные ограничения, и создать собственное производство можно только в партнерстве с местной компанией. Мы обсуждаем такую возможность с нашими китайскими дистрибьюторами.
Если же говорить о размещении производства на уже существующих китайских фабриках, то экономии мы не получим. Медтехника требует особого подхода к качеству. Найти в Китае площадку, которая будет соответствовать нашим строгим требованиям по качеству, не так легко, и ценник у них получается в итоге достаточно высокий. Мы внимательно следим за тем, что происходит в Китае. Наши сотрудники регулярно там бывают, и, как я уже сказал, Китай для нас — это один из основных рынков.
Среди жителей Запада ходит много мифов про Китай. К примеру, «в Китае всё дешево» — это миф. Китай развивается, и вместе с уровнем жизни там растут и цены.
Если же говорить не о готовых приборах, а об отдельных компонентах, то мы уже много лет сотрудничаем с Китаем. Они делают корпусы по нашим чертежам, изготавливают кабели, специальные разъемы. Кстати, очень много времени ушло на то, чтобы добиться приемлемого качества. Но добились. И этот опыт – одно из многих наших ноу-хау.
- Какое еще у вас сотрудничество в других странах?
- В последнее время мы стали активно участвовать в проектах с международной кооперацией. Например, в Бразилии запущен большой проект под названием Protecting Brain and Saving Future, что можно перевести как «Защищая мозг, сохраняем будущее». Речь идет о мониторинге функции мозга у недоношенных детей или детей с травмами мозга, полученных при родах. В этом проекте задействованы десятки наших электроэнцефалографов по всей Бразилии. Написанные нашими сотрудниками программы обрабатывают данные не только с наших приборов, но и с приборов американской Medtronic (США).
Еще один совместный проект у нас с компанией Brain Science Tools из Нидерландов. Она производит очень специфичный прибор, который позволяет, используя МРТ, нацелить на определенную зону мозга терапевтический инструмент, в частности наш магнитный стимулятор. Другими словами, мы даем врачу инструмент для стимуляции какой-то зоны мозга, а голландцы дают прибор, который позволяет точнее определить нужную для этой стимуляции зону мозга. Голландцы попросили нас написать часть программного кода, которая позволяет интегрировать эти два продукта.
Есть еще несколько подобных примеров совместных разработок с компаниями из США, Германии и, конечно, России.
- У вас есть возможность сравнивать бизнес-среду, качество государственных институтов и принципов регулирования. Где лучше работать — у нас или за рубежом?
- Конечно, не у нас! У нас в разы тяжелее, но и в разы интереснее. Каждый день подвиг! Но это развивает наши мозги, способности к нестандартным решениям. Объективно мы умнее наших западных конкурентов, которые в основном ведут бизнес по учебникам.
- Нет ли желания вообще перенести дело за границу?
- Мы тесно сотрудничаем с нашими дилерами во многих странах. Проводим время в их офисах, смотрим, оцениваем сложности, сравниваем наше и их взаимодействие с государственными институтами. Мне не кажется, что Россия как-то сильно отстала от развитых стран в области поддержки бизнеса.
Конечно, есть отдельные примеры, которым мы завидуем. Например, в Южной Корее ежегодно проводится выставка KIMES. Компаниям-дистрибьюторам из разных стран корейское правительство оплачивает билеты и гостиницу, чтобы они могли приехать на выставку. Это как автобусы, которые привозят бесплатно покупателей из Костромы, Владимира и Ярославля в ивановский текстильный центр РИО.
Или в Италии, в районе Вероны, создан медицинский промышленный комплекс, в котором рядом друг с другом работают десятки производителей медицинской техники. Это очень удобно: можно обмениваться опытом, размещать какие-то заказы «у соседа».
У нас есть собственный опыт производства приборов в Европе. Несколько лет назад мы сделали две большие партии техники во Франции. Тогда затраты были сопоставимы с тем, что мы тратим в России, и основной смысл был в возможности приклеить престижный лейбл «Made in EU». Но потом курс евро скакнул больше, чем на 50%, и проект потерял экономический смысл. Сегодня никто за бирку Made in EU в полтора-два раза переплачивать не будет.
Пока наиболее перспективным нам видится путь международной кооперации. В таких проектах постепенно и органически появляются и совместные площадки, и совместные продукты.
Смысл куда-то переезжать? Мы живем в глобальном мире. Дистанция между Ивановом, Москвой или Владивостоком измеряется теперь не сотнями или тысячами километров, а миллисекундами для отправки письма или файла.
Конечно, хочется, чтобы «Ласточка» из Иванова ходила чаще и быстрее. И чтобы была хотя бы пара рейсов в день в один из европейских аэрохабов: Амстердам, Франкфурт или Париж. В Париж лучше всего! (смеется)
Но это скорее внешние, а не фундаментальные изменения. Пока остается проблема с профессиональными кадрами, с их подготовкой вряд ли можно рассчитывать на серьезный, качественный прорыв в жизни страны.
