"Вместо кинематографа у нас лишь память о кино"
Начиналось всё довольно стандартно. Узнав адрес артиста, я написал ему послание, полное искренней признательности за ту роль, которое его искусство сыграло в моей жизни. Владимир Конкин был очень любезен и прислал в ответ автограф. Позднее я поблагодарил его и поздравил с Новым годом… Так и завязалась эта переписка.
На первое письмо из Иванова Владимир Конкин ответил фотографией с автографом.
Особое место в своих письмах Конкин отводит роли Павла Корчагина – эпохальной по тем, советским, временам. Роли героя, несмотря на тяжкий недуг, до самого конца цеплявшегося за жизнь. Ради победы идеалов, которым был верен.
– Именно благодаря образу Павки Корчагина вас узнал и полюбил советский зритель. Легко ли вам, тогда совсем молодому человеку, далось вжиться в этот образ? Считаете ли вы это произведение важным и сегодня?
– По сути, в шестой серии "Как закалялась сталь" в образе Корчагина мне пришлось показать очень личную историю – своего старшего брата, прикованного к постели и ушедшего в мир иной всего-то в 17 лет. Это было необыкновенно трудно морально. Я знаю случаи, когда людям силой духа, Божьей помощью, удавалось преодолевать такие неизлечимые болезни… Но Корчагин же был идеалист – вся его работа духа была направлена на служение Родине, он самоотверженно не думал о себе.
В образе Павки Корчагина артист показал очень личную историю.
Сейчас в школах не преподают "Как закалялась сталь", а зря. Потому что такие книги, если отбросить из них идеологическую шелуху, очень нужны людям. Чтобы они помнили, человек – это звучит гордо. Он живет не для того, чтобы набивать брюхо и развлекаться.
И еще такие книги помогают по-настоящему больным людям поверить в свои силы, преодолеть недуг. У нас в стране много инвалидов-колясочников, и они нуждаются не в политкорректности, не в том, чтобы с ними нянькались, а в таких вот книгах и фильмах, чтобы поверить в себя, укрепить свой дух, встать и идти, чтобы выздороветь.
Я очень надеюсь, наступит тот день, когда ситуация переменится, и вместо сомнительных телешоу по телевизору будут показывать настоящих Героев! Настоящих людей! Пока же нам остается лишь память. Память по хорошему кино. Спасибо всем, кто помнит, любит и пересматривает его!
Открытие века ходил в пальто не по размеру
– А каково это проснуться знаменитым в 22 года?
– Было даже страшно. Я же был совсем мальчишкой. Пять копеек искал в подкладке, чтоб пройти в метро через турникет. Пальто носил еще с восьмого класса, а зимнюю шапку мне гримерша подарила... И вдруг в газетах меня стали называть "открытием века". В 22 года присудили "заслуженного"! Не скрою, был безумно счастлив.
Но очень скоро понял, какие проблемы принес мне этот успех. Меня просто лишали профессии. От "лестных" предложений сниматься на всех студиях страны исключительно в роли Корчагина я отказывался: сыграл разок – хватит.
А играть других персонажей не предлагали. Это потом уже, через несколько лет, я узнал, что по Госкино был выпущен приказ не снимать Конкина в ролях, дискредитирующих Павла Корчагина. А я-то думал, почему же у меня судьба так ломается, что же мне крылья отдирают?!
– Большинство ваших героев – неисправимые романтики. В том числе и Володя Шарапов. А как вам кажется, в нынешнее время есть свои Шараповы?
– Безусловно, и очень много. Я таких людей встречаю и в МВД, и в армии. Да, люди бывают разные, но хороших всегда больше. И мне очень лестно, когда человек в погонах говорит: "Это ведь я благодаря вам в органы пошел".
И вот что важно: не о Жеглове они говорят, а о Шарапове! Да, Жеглов в исполнении Высоцкого – сочный, мощный герой... Но не случайно роман братьев Вайнеров, по которому поставлен фильм "Место встречи изменить нельзя", сначала назывался "Эра милосердия". Человек, работающий в органах, – не каратель, он не должен быть безжалостным, рубить с плеча...
"У меня была "Волга", у Высоцкого – "Мерседес"
– Говорят, у вас непросто складывались отношения с Высоцким во время съемок "Места встречи...". Было даже желание отказаться от этой работы...
– Многим, в том числе и Владимиру Семёновичу, казалось, будто я обласкан комсомолом. Иначе откуда у Конкина в те годы автомобиль "Волга"? А то, сколько я вкалывал на него, это ж никого не интересовало. А у Высоцкого был "Мерседес". Но все прекрасно знали, что не было бы никакого "Мерседеса", если бы в его жизни не появилась Марина Влади.
На Высоцкого смотрели как на небожителя. Вот он – живой диссидент. Такие песни! И хриплый голос! Это же потрясающе! Думаю, в его жизни было много соблазнов, но при этом всё равно он оставался Поэтом и нервы в клочья драл.
Владимир Семёнович обладал огромной внутренней силой. Был личностью пружинистой и мощной. А я тоже мог за себя постоять! Короче, встретились два льва в рамках "Место встречи изменить нельзя". Отсюда и пошли все эти слухи…
– То есть всё это только слухи?
– Да. На самом деле с Владимиром Семёновичем у меня были хорошие, уважительные взаимоотношения.
Когда в 1980 году Высоцкий ушел из жизни, после его похорон я поехал с выступлениями в Ростов. И каждую встречу начинал со слов: "Все мы похоронили..." – и народ вставал. Я не имел морального права не сказать об этом. И неважно: друзья мы были или нет...
За это меня вызывали в идеологический отдел партии Ростова. А потом жалобу накатали в Союз кинематографистов СССР. Но так как разбирались с ней люди приличные: Алексей Баталов, Александр Ширвиндт, Клара Лучко..., то я был принят в состав президиума Союза кинематографистов. Сразу же. За то, что отстоял честь коллеги.
– Владимир Алексеевич, что бы вы пожелали своим поклонникам?
– Наверное, прежде всего быть романтиками. Сейчас время такое мерзко циничное. А человек прекрасен, пока он романтичен. Хотя признаю, что оставаться в мои лета романтиком – это, наверное, диагноз. Но я считаю, что люди крылаты. И надо до последнего хлопать крыльями, вопреки всему.
