Ради современного танца пришлось переучивать свое тело
- Михаил, когда вы увлеклись танцами?
- Сколько себя помню, я всегда хотел танцевать. В три года меня отдали в студию при детском саду, потому что, как говорили мои родители и бабушка, я пытался танцевать даже у них на руках, когда слышал любые музыкальные звуки: радио, пластинки… В пять лет я знал оперу «Кармен» почти наизусть: бабушка и прабабушка любили ее, и я слушал пластинки.
В то время мы жили в Кирове. Туда мои родители переехали из Москвы по распределению и, вместо трех лет, остались там на тридцать пять. В девять лет я поступил в Пермское хореографическое училище. Восемь лет жил в интернате при училище (такую форму обучения практикуют во всех ведущих балетных школах страны, и мои родители героически согласились на это). Домой я приезжал только на летние и зимние каникулы.
– Почему выбрали именно Пермское училище?
– Конечно, я хотел учиться в Москве. И родители планировали отправить меня именно в столицу: там жили мои дедушки и бабушки, это было бы проще и спокойнее. Но в Московское училище меня не взяли. Сказали, что я толстый, хотя лишнего веса у меня никогда не было. Петербург я никогда не любил из-за климата: мне там хорошо только летом в солнечную погоду. Так выбор пал на Пермь. И это стало судьбоносным решением.
После училища я на какое-то время оказался в Пермском театре оперы и балета. Но скоро мне стало тесно в канонах классического танца, где все движения выверены веками. К тому же в театре, как и практически везде, были свои заморочки, интриги, странные правила: столько-то лет надо оттанцевать, чтобы попасть в солисты, и прочее. И я подумал: зачем мне это? Когда есть свободный танец, свободное ощущение себя, масса других интересных и новых для меня стилей, где моя классическая база может послужить основой для чего-то большего. И я решил, что хочу попробовать себя в другом формате.
Для саморазвития начал ездить в Москву на летнюю танцевальную школу «Цех», куда давать мастер-классы приезжали педагоги со всего мира. Скоро меня позвали в русский камерный балет «Москва». Это на тот момент была единственная государственная театральная труппа, которая занималась современным танцем. Мне снесло голову: я не знал, что можно так танцевать! Я с радостью согласился, но мне пришлось переучивать свое тело. Там даже позиции были другие: в балете надо выворачивать ноги, а здесь ставить параллельно. В «Москве» я прослужил десять лет, стал солистом. Одновременно учился в Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов. В то время и начались наши первые номинации на «Золотую маску». Сам ездил по мастер-классам, меня отправили на стажировку в Америку – так я нарабатывал свой опыт, и рос, рос, рос…
Кроме того, восемь лет я проработал в школе олимпийского резерва по фигурному катанию. Сотрудничал с разными тренерскими составами, и спортсмены с моими программами выступали на Олимпиадах и даже становились чемпионами мира среди юниоров.
А сейчас я учусь в ГИТИСе и после его окончания хотел бы стать режиссером музыкального театра. У меня прекрасные педагоги – Риманас Туминас (худрук театра Вахтангова) и Иван Поповски (актер и режиссер театра Фоменко). Это два выдающихся драматических режиссера современности, но они учат студентов на факультете музыкального театра.
- Для чего вам, танцору и хореографу, еще и режиссерское образование?
- Самое страшное для меня – остановиться в своем развитии и поддаться рутине. Для меня это даже страшнее одиночества. Есть такое выражение: «Выбери себе работу по душе и тебе не придется работать ни одного дня в своей жизни». И я хочу двигаться вперед. Я считаю, что как танцор полностью реализовал себя: всё, что мог, станцевал. Что дальше? Балетмейстер? Вот я занял эту должность. А потом? Режиссура.
Современным хореографам очень не хватает режиссерских навыков, потому что сейчас театр стал настолько многогранным и междисциплинарным, что думающему зрителю обычные танцы лицом в зрительный зал уже неинтересны. Нужны жизнь, драматургия. В Европе многие хореографы работают с танцем через призму режиссуры, у нас же в стране эта ниша пока пуста, у нас нет хореографов с режиссерским образованием. Надеюсь, что после окончания ГИТИСа я смогу работать в этих двух ипостасях.
Участвовал в проекте Большого театра
- Как вы, столичный хореограф, попали в наш музыкальный театр?
- Не надо делить мир на столицу и провинцию. Не важно, где находится человек – важно, на что он готов и как может увлечь за собой тех, кто рядом. Так получилось, что главному режиссеру театра Антону Лободаеву и директору Рустаму Мухамедьярову посоветовали пригласить меня на постановку «Робин Гуда». А после этого мне сделали предложение стать главным балетмейстером.
- Для вас это еще один шаг вперед?
- Что уж лукавить, в этой должности я еще не работал. Как приглашенный режиссер, хореограф, репетитор и танцор я участвую во многих проектах, в том числе в Большом театре, в МХТ имени Чехова... Но вот так – возглавить труппу – такого опыта у меня еще не было. Мне стало интересно, и я согласился.
- Как вам работалось с нашими артистами, когда вы ставили «Робин Гуда»?
- Мы присматривались друг к другу. Артисты балета с таким материалом, я думаю, вряд ли встречались. Им было непривычно, но все они достойно справились. Главное – они были готовы экспериментировать. Они большие молодцы, на мой взгляд, они прыгнули выше своей головы. И я их за это уважаю. Такими темпами мы можем двигаться вперед очень бодро. Планы у нас амбициозные. Музыкальный театр – это не только оперетта и мюзикл, но и соединение разных жанров и стилей. Будем экспериментировать, но при этом не забывать и о сохранении традиций. Наша задача – привлечь молодежь, но при этом не потерять и возрастных зрителей, которые верны нашему театру многие годы.
Сделать это можно только расширением репертуара, в том числе и новыми, актуальными и современными постановками балетной труппы. Свою задачу я вижу в том, чтобы показать что-то такое, что привлечет новых зрителей, а потом – и новых артистов. В Иванове много вузов, есть творческая молодежь, много танцевальных коллективов. Почему люди не приходят работать в театр – это другой вопрос. Но уверен, что их можно привлечь современным, качественным продуктом. Например, мне бы очень хотелось на сцене музыкального театра организовать фестиваль современного танца. На такие фестивали в других городах съезжаются тысячи людей.
- То есть вы планируете остаться в Иванове надолго?
- Если завтра меня позовут в Метрополитен-опера – конечно, я уеду (улыбается). Но, на мой взгляд, нет смысла ввязываться во что-то серьезное, если ты не готов потратить на это силы и время. А быстро ничего не происходит. Пока огонь в моих глазах не потух (улыбается) и есть энтузиазм, надеюсь, что я здесь надолго.
«Никогда не думал, что стану участником шоу эстрадного артиста»
- Расскажите про ваши «Золотые маски». Их ведь несколько?
- Да, но в составе труппы русского камерного балета «Москва». Сколько их точно – не помню, надо бы посчитать. Конечно, приятно потешить наградой свое эго, но это не главное. Главное – что зрители на это отзываются, обсуждают, даже если это вызывает споры и негатив. Негатив – тоже реакция! Значит, задело, и это круто.
- То есть ваши спектакли критиковать можно?
- Конструктивно, пожалуйста (улыбается). Не голословно.
- Знаю, что какое-то время вы работали с Филиппом Киркоровым. Что это был за проект?
- Всё вышло случайно. Я увидел объявление о кастинге в шоу Филиппа Киркорова, которое ставили люди с мировым именем. Но чтобы я стал участником шоу эстрадного артиста… Да никогда! Так я думал сначала. А через пару месяцев почему-то захотелось. Анита Цой, которой на тот момент я ставил номер для премии «Золотой граммофон», дала мне адрес настоящей странички Киркорова в «Фейсбуке» (там же очень много фейков звезд), и я написал ему сообщение. Выслал резюме. Он пригласил на репетицию, на меня посмотрели и сразу же взяли. Так я попал к Филиппу, минуя две тысячи претендентов, желающих у него танцевать, которые приходили на кастинг. Но в простых танцорах я был недолго. Предложил ставить ему концертные номера, он согласился, и сейчас около 80 процентов номеров, которые он исполняет на корпоративах и концертах, мои.
Я проработал с ним почти два года, и этот опыт был очень интересный. А потом мне предложили проект в Большом театре, где нужно было работать и быть на постановке два месяца ежедневно, и я выбрал Большой. Мы с Филиппом до сих пор общаемся, поддерживаем дружеские отношения.
- Какой Филипп Киркоров как работодатель?
- Очень требовательный. Перфекционист. Он очень четко разделяет личное общение и рабочие взаимоотношения. Он может быть недовольным и категоричным в работе, но после мы можем мило пить чай, как друзья. Это очень ценный навык, я и стараюсь учиться у него этому.
