Между тем стихи Николая Майорова не переиздавались четыре десятилетия, факты его биографии нередко искажены, многие из его творений сгинули при странных обстоятельствах. Да и сама судьба этого человека - в чем-то странная, в ней много противоречий, загадок... Попробуем разгадать некоторые из них.

Место рождения – деревня Дуровка

Неясности возникают с первой строки биографии. Мы привыкли считать поэта коренным ивановцем. Но когда поэт Владимир Жуков, школьный друг Майорова, и Виктор Болховитинов, ответственный секретарь многотиражной газеты «Московский университет», в конце 50-х решили собрать и опубликовать им созданное (сборник вышел в издательстве «Молодая гвардия» в 1962 г.), выяснилось, что Николай начал учиться в ивановской школе только с третьего класса. Владимирская губерния, где, как оказалось, он жил в раннем детстве, тогда была в стадии реорганизации. Иваново-Вознесенская губерния, в которой прошли отрочество и юность, образовалась только за год до его рождения, а места за Волгой, где он родился, находились под Колчаком. Шла Гражданская война, было не до оформления документов.

К счастью, родители Николая - Петр Максимович и Феодора Фёдоровна - тогда были живы (умерли в 1965 и 1967 гг.). Отец, несмотря на нелады с грамотой, был чуток к слову и памятлив. Без его свидетельств не ясны были бы даже документы: ведь Николай даже с родными братьями оказались уроженцами разных мест.

Сами родители - выходцы из д. Павликово Гусевского уезда Владимирской губернии. Отец по семейной традиции плотничал, часто уходил на заработки в Москву. В декабре голодного 1918-го он вместе с женой (вынашивавшей третьего ребенка) и младшим сыном Алексеем отправился на поиски хлебных мест. На перегоне между Симбирской и Саратовской губерниями состояние Феодоры Фёдоровны не позволило продолжать путь. Сошли с поезда на станции под Сызранью. Добрались до ближайшей деревушки под названием Дуровка. Там отец подрядился собрать сруб. Пошли и другие заказы. «Тут и стали жить, - вспоминал Пётр Максимович. - Тут и родился Николай, 20 мая 1919 года. Дуровка входила в состав Конадиевской волости Сызранского уезда Симбирской губернии».

Николай, таким образом, как бы родился в пути.

В деревне Коля окончил два класса начальной школы. От общения с природой и бытом крестьян в его стихах остались языческие ощущения, цветное видение, чуткий слух, распахнутость души. Впечатления детских лет отразились в юношеских стихах: тягостное положение деревни и крестьянского быта, перенесенные семьей невзгоды.

Я жил в углу. Я видел только впалость

отцовских щек. Должно быть, мало знал.

Но с детства мне уже казалось,

что этот мир неизмеримо мал.<…>

А дальше - путь сплошным туманом застлан.

Запомнил только: плыли облака

и пахло деревянным маслом

от желтого, как лето, косяка...

(1938. «Отцам»)

В его стихах нередки приметы родового плотницкого ремесла: «Ходят, стонут половицы… Вагон дрожал, как старая изба...» Даже свой стол в студенческом общежитии в Москве он воспринимает «по-плотницки»: «Пусть не широк он. В пятнах. Пусть./Но он стоит с таким упорством,/что забываешь сон и грусть/в уюте мизерном и черством...».

За «фурмановской» партой

В 1929 году семья Майоровых переехала в Иваново. Николай стал учиться в 3-м классе школы № 33, одной из лучших в городе. Место за партой ее знаменитого выпускника Дмитрия Фурманова, автора романа «Чапаев», служило поощрением лучшим ученикам. С 5-го по 10-й класс его занимали Майоров и сдружившийся с ним Костя Титов - будущий актер, заслуженный артист Латвийской ССР.

Из воспоминаний Владилена Гутмана, который подростком жил на одной улице с Майоровым: «До войны эта улица называлась 1-й Авиационной, теперь она носит имя Николая Майорова. <...> В доме Майоровых я бывал часто... Ребятня кишмя кишела во дворе или грелась на солнышке под тремя окнами их обитого тесом и свежеокрашенного дома. Старших, Ивана и Алексея, я знал мало, Николая видел чаще, а особенно был дружен с Александром и Виктором. <...> Помню его (Николая) всегда шутливым, по-особому собранным. Был он русоволос, выше среднего роста. <...> Запомнился его приезд домой на каникулы летом 1940 года. Я пришел тогда к братьям. Петр Максимович с Николаем сооружали для мальчишек нечто вроде самоката <...> Потом мы с ребятами играли в футбол. Судил Николай. Хотя ему было уже девятнадцать, но он не чурался нас, 14-летних...»

В школе работали драматический кружок, литобъединение, которым руководила читель истории и литературы Вера Михайловна Медведева. Она первой подметила одаренность Майорова. Это ее в середине 30-х ученик Коля Майоров попросил высказать мнение о своих первых стихах.

11 марта 1961-го Вера Михайловна пришла на встречу памяти поэта. Старенькая учительница достала из сумочки несколько бережно хранимых тетрадей с его стихами и передала составителям сборника.

«Помню его с пятого класса, - рассказывала Вера Михайловна. - Светловолосый, голубоглазый, немного неуклюжий мальчик привлекал своим открытым видом и любознательностью. Другой характерной его чертой была скромность, даже, пожалуй, застенчивость. Учился Коля хорошо <...> Интересовался одинаково всеми предметами: был силен в математических дисциплинах, очень сообразителен. Два года я была руководителем класса <...> имела возможность наблюдать за ним больше, чем просто преподаватель <...> Он много и жадно читал, а мои рассказы на уроках о русских писателях слушал обычно как завороженный. <...> Прочитав ночью книгу, он обязательно с восторгом рассказывал о ней товарищам. Очень любил Николай писать сочинения. Писал обычно много и очень ярко, своеобразно. <...> Как только началась война, здание нашей школы № 33 (тогда она размещалась на Негорелой улице - ныне Советской) <...> заняли под госпиталь. В спешке и суматохе тогда и были безвозвратно потеряны школьные архивы...»

Не сохранились, естественно, сочинения и первые стихи Майорова. С этого начались утраты в его творчестве. Ведь пока всё, что известно, было создано им в школьные годы и в студенчестве.

«Он и тогда был уже поэт!..»

Николай был одним из самых активных членов литкружка. Собирались после уроков в одном из классов. Электроосвещение сменяли свечи.

Владимир Жуков передал атмосферу тех вечеров: «…В полумраке, затихает наш школьный зал <...> Никто <...> не хотел выходить к рампе первым. И вечер приходилось открывать Коле Майорову. Застенчивый, по-хорошему степенный, становился он в дверном проеме <...> и, опустив глаза, глуховатым голосом называл стихотворение. А потом второе и третье! <...> Уже в ту пору стихи Николая Майорова были не похожи на всё то, что читалось <...> публиковалось. <...> Ни в разговорах, ни тем более в стихах - и своих и чужих - он не переносил общих слов. Строки его были всегда философичны при всей их материальности и вещности. Природный ум, дружба с книгой заметно выделяли его среди сверстников. На учебные дела, которые, кстати сказать, шли отличнейшим образом, на жизнь он смотрел по-взрослому серьезно».

Стихи Майорова, признанного первым поэтом школы, сверстники переписывали, оформляли в виде небольших красочных брошюр, и они ходили по рукам из класса в класс. Оформлял их (стихи «Ваятель», «В Михайловском», «Пушкин») одноклассник, лучший художник школы Николай Шеберстов, ставший закадычным другом Майорова. Это ему посвящено стихотворение Майорова «Художник» (1937). Это ему мы обязаны первым портретом поэта, который, как отмечали многие, выражает характер Майорова, передает сходство даже точнее фотографий.

В тетрадях Майорова, сохраненных В. Медведевой, было несколько стихотворений. Три из них - «После ливня», «На реке», «Песня» - через четверть века после их написания были опубликованы в областной молодежной газете к первой встрече памяти поэта (1961). А еще в 1940 году стихотворение «На реке» появилось в московском сборнике «Парад молодости», рядом с произведениями Маяковского, Асеева, Лебедева-Кумача… Через четверть века строки Майорова войдут в отдельное издание поэта, их напечатают в антологиях, сборниках, альманахах…

По окончании школы Майоров и Шеберстов решили вместе ехать в Москву, поступать в вузы. Поступили: Майоров - на истфак университета, его друг - в художественный институт. На каникулы оба приезжали домой.

Сосед Майорова по школьной парте, Константин Титов, стал профессиональным актером. Играл в Рижском театре русской драмы, был удостоен звания заслуженного артиста Латвии. Ивановец Владимир Жуков стал поэтом, лауреатом Государственной премии имени Горького (1977).

Майоров, приезжая в Иваново на университетские каникулы, всегда появлялся в родной школе, общался с учениками и учителями, делился московсими впечатлениями, читал новые стихи, рассказывал о встречах с известными поэтами. В школьной стенгазете продолжали помещать его стихи.

«На традиционные вечера встреч с бывшими воспитанниками школы, которая сменила свой 33-й номер на теперешний 26-й, в дни зимних и летних каникул Майоров приезжал буквально набитый стихами,, - вспоминал В. Жуков. - С 1939 г. Николай, параллельно с историческим факультетом МГУ, посещал семинарские занятия в Литературном институте. У него были две зачетные книжки: и тут и там он шел отлично. С любовью и не без юмора рассказывал Коля о студенческой жизни <...> Без похвальбы, смущаясь как бы не показаться выше других, иногда доставал вырезки своих стихов из «Университетского листка» (в те годы руководителем литотдела и ответственным секретарем многотиражной газеты МГУ был Виктор Болховитинов, позднее - известный писатель, редактор журнала «Наука и жизнь». Он первым пригласил Майорова дать стихи в многотиражку, первым подписал их в печать и до конца своей жизни ценил этот факт. - В. Т.). Желание остаться незамеченным, заслонить свои удачи успехами товарища - было одной из отличительных черт характера Коли Майорова. <...> «Писал он взахлеб. И все-таки поэтом себя не считал, поскольку был убежден самой классикой, что профессиональным писателем может быть только по-настоящему одаренный природой человек такого рода, к какому себя не причислял. А ведь он и тогда был уже поэт!»

(Продолжение следует)