С Георгием Мизоновым, прошедшим жестокими дорогами Великой Отечественной войны, я был хорошо знаком. Накануне Дня Победы хочу предложить читателям газеты познакомиться с воспоминаниями солдата, которые сохраняют журналистские аудиозаписи, сделанные мною в начале 2000-х. Тогда Георгий Алексеевич поведал и о том, почему он, вернувшись с той страшной войны, стал учителем: педагог, по убеждению моего собеседника, исполняет высочайшую миссию – творит будущую жизнь. Больше четверти века бывший фронтовик возглавлял 33-ю ивановскую школу.
Уцелевшие в сражении парни плакали навзрыд
Фронтовик был совершенно уверен, что в его биографии нет ничего особенного, что она отражает судьбу поколения всех пацанов довоенного времени. Как большинство его ровесников, Мизонов учился в школе, писал стихи, мечтал о светлом будущем, свято верил в непобедимую мощь Красной Армии:
Если завтра война, если завтра в поход,
Если грозная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За любимую Родину встанет.
Когда началась война, Жора по возрасту еще не подлежал призыву. Но настойчиво штурмовал двери райвоенкомата, добиваясь досрочной отправки в армию. Суровый военком упрямо объяснял, что придется подождать – настанет и его черед.
СПРАВКА. Георгий Мизонов родился 24 февраля 1925 года в Москве. Школьные годы провел в Иванове, откуда в 1942 году был призван в Красную Армию. Воевал в артиллерийских частях на Сталинградском, Ленинградском, Украинском фронтах. День Победы встретил в Будапеште. Награжден орденами Отечественной войны 2-й степени, орденом Красной Звезды, медалями, знаком "Отличник народного образования". С 1952 по 1979 год был директором 33-й ивановской школы. Основал велосипедный клуб и вместе с воспитанниками ездил по местам боевых сражений, а также по литературным "точкам" Советского Союза. Позже возглавлял культпросветучилище. Умер 15 мая 2013 года. Похоронен на ивановском кладбище "Балино".
…11 ноября 1942 года студента-филолога после трехнедельной подготовки в группе таких же юных курсантов Подольского военного училища бросили прямо в горнило Сталинградской битвы. Котельниково было тем самым местом, где немцы сосредоточили главный удар для прорыва. И живой стеной на пути врага встали мальчики, которым едва исполнилось восемнадцать. Их бросили в это гиблое место, со всех сторон открытое для глаз противника. Всю ночь уставшие от долгого перехода, голодные ребята долбили промерзлую землю, отрывая небольшие окопчики, устанавливали орудия. Утром фашисты пошли в наступление…
О своем боевом крещении Георгий Алексеевич всегда рассказывал с дрожью в голосе. Он как бы проводил меня по дорогам, которыми смело шагал в грозовую эпоху с товарищами-однополчанами. А на одной из пленок есть потрясающая запись: фронтовик берет в руки аккордеон и поет неизвестные нынешним молодым современникам песни, прошедшие с ним через войну и навсегда запавшие в его сердце.
Мы войну окончим – ждать осталось мало,
Прогремит последняя шрапнель,
Девушки нас встретят,
С плеч наших усталых снимут,
Снимут запыленную шинель.
Моя шинелька серая…
По рассказам моего собеседника, после первого боевого крещения на подступах к Сталинграду из 32 курсантов, отражавших натиск врага, в живых осталось 18. Уцелевшие в этой кровавой мясорубке не стыдились слез – плакали навзрыд.
В полуразрушенном клубе бойцы обнаружили рояль
Жизнь, уверяет Георгий Мизонов, продолжалась и на войне, ведь они были молодыми, горячими и хотели выжить, обязательно быть счастливыми. И в доказательство приводит собственную историю о несостоявшейся любви.
Пройдя ускоренную подготовку в Ленинградском артиллерийском училище, лейтенант Мизонов вместе с другими выпускниками был отправлен на прорыв блокады. В одном из небольших населенных пунктов, Паргалове, неожиданно образовалось затишье.
В местном полуразрушенном клубе бойцы обнаружили рояль. По такому случаю подбежали девчонки из медсанбата, и как-то быстро организовались танцы. Лейтенант в мирное время учился в музыкальной школе и довольно-таки прилично играл на фортепьяно. Под его аккомпанемент артиллеристы закружились в вальсе с задорными медсестричками.
Георгий, хотя и клавишировал на рояле, но украдкой поглядывал на стройную сероглазую девушку с уложенными вокруг головы русыми косами. Когда импровизированный танцпол подошел к завершению, наш земляк, скрывая смущение, робко подошел к сероглазой красавице, проводил до медсанбата. Конечно же, не было никаких поцелуев, вспоминает Георгий Алексеевич, но, расставаясь, они крепко пожали друг другу руки и обещали дожить до Победы и уже никогда не расставаться.
Подчиняясь приказу, юные влюбленные оказались на разных фронтах, но при каждом удобном случае спешили подать о себе весточку, жили ожиданиями новой встречи. Не случилось: девочка из медсанбата погибла в Европе. Георгий горько переживал ее смерть – первое юношеское чувство навсегда оставило щемящую боль в сердце.
Позже уже гвардии капитан Мизонов в дни освобождения Праги оказался на концерте, что в конце войны часто устраивались для бойцов на открытых площадках. Одна из артисток исполнила песню, в которой, как в капле воды, повторялась грустная история его первой любви.
В зале разбитого клуба
Мы танцевали вдвоем.
Нас закружил, заворожил
Старый баян фронтовой.
Странно мечтать о свиданье,
Странно, но верность храня,
Верю в одно: вы всё равно
Как-то найдете меня.
Под обстрелом встал во весь рост
В 1945-м Георгий Алексеевич уже командовал разведкой. В составе 4-го Украинского полка участвовал в освобождении Румынии, Чехословакии, Венгрии. На путях-дорогах фронтовика встречалось всякое. На вопрос, что для него было самым страшным на войне, ивановец неизменно отвечал: терять боевых товарищей.
Превыше любых наград капитан ценил настоящую дружбу. Когда речь заходила об артиллеристах, он испытывал неподдельную гордость за каждого из них: "Храбрости и лихости было не занимать". И привел еще один эпизод фронтовой жизни, произошедший в самом конце войны.
Фашисты отступали из Праги. В тихий весенний день Георгий Мизонов с Владимиром Ивановым возвращались на трофейных велосипедах в расположение своей части из служебной командировки. Неожиданно их обстреляли спрятавшиеся в лесу немцы.
"Раз выстрел, два выстрел, – взволнованно вспоминал Георгий Алексеевич, – я интуитивно – брык на землю, а он стоит во весь рост. Кричу: "Ложись, такой-сякой!" А он эдак свысока: "Мы – победители!" Я бросился к нему и свалил с ног. Потом смотрим – у него сбило багажник. Вот такая у него была выдержка. Но погибнуть накануне Победы было бы величайшей в мире и непростительной глупостью".
День Победы капитан встретил в Будапеште. Все бросились к Дунаю. Уже не мальчишки, а закаленные в сражениях, повидавшие виды бойцы, дурачились, словно дети: плескались, брызгали друг в друга дунайской водой. Потом, как по команде, начали палить в воздух: кто из карабина, кто из автомата, кто из пистолета – салютовали в честь окончания войны.
Ради детей отказался от научной карьеры
Вернувшись с фронта, Георгий Алексеевич продолжил учебу, был сталинским стипендиатом. Студенту-отличнику пророчили научную карьеру, но школьная практика убедила: надо идти к детям. Вернувшись в Иваново, работал учителем русского языка и литературы в 21-й школе, в индустриальном техникуме. И вдруг его назначают директором ивановской школы № 33. Долго отказывался. Но когда вступил в должность, всем сердцем прикипел к этому месту своей новой службы.
Даже будучи на заслуженном отдыхе, до самого последнего часа Мизонов по-прежнему беспокоился о молодом поколении, о будущем мальчишек и девчонок, вступающих во взрослую жизнь. Учительское сердце фронтовика с радостью отзывалось на приглашения, его знали и любили во многих учебных заведениях города. Ветеран всегда спешил не только поделиться своими воспоминаниями о событиях минувшей войны, но и умел поговорить по душам на темы счастливого завтра.
